Неточные совпадения
― Это мой искренний, едва ли не лучший друг, ― сказал он Вронскому. ― Ты для меня тоже еще более близок и
дорог. И я хочу и знаю, что вы должны быть дружны и близки, потому что вы
оба хорошие люди.
В продолжение немногих минут они вероятно бы разговорились и хорошо познакомились между собою, потому что уже начало было сделано, и
оба почти в одно и то же время изъявили удовольствие, что пыль по
дороге была совершенно прибита вчерашним дождем и теперь ехать и прохладно и приятно, как вошел чернявый его товарищ, сбросив с головы на стол картуз свой, молодцевато взъерошив рукой свои черные густые волосы.
Тот же час, отнесши в комнату фрак и панталоны, Петрушка сошел вниз, и
оба пошли вместе, не говоря друг другу ничего о цели путешествия и балагуря
дорогою совершенно о постороннем.
Когда же полковой писарь подал условие и гетьман приложил свою властную руку, он снял с себя чистый булат,
дорогую турецкую саблю из первейшего железа, разломил ее надвое, как трость, и кинул врозь, далеко в разные стороны
оба конца, сказав...
Лежат они поперек
дороги и проход загораживают; их ругают со всех сторон, а они, «как малые ребята» (буквальное выражение свидетелей), лежат друг на друге, визжат, дерутся и хохочут,
оба хохочут взапуски, с самыми смешными рожами, и один другого догонять, точно дети, на улицу выбежали.
Три дня спустя
оба приятеля катили по
дороге в Никольское. День стоял светлый и не слишком жаркий, и ямские сытые лошадки дружно бежали, слегка помахивая своими закрученными и заплетенными хвостами. Аркадий глядел на
дорогу и улыбался, сам не зная чему.
Тяжелая
дорогая мебель стояла в обычном чопорном порядке вдоль стен, обитых коричневыми
обоями с золотыми разводами; покойный Одинцов выписал ее из Москвы через своего приятеля и комиссионера, винного торговца.
Они
оба вели себя так шумно, как будто кроме них на улице никого не было. Радость Макарова казалась подозрительной; он был трезв, но говорил так возбужденно, как будто желал скрыть, перекричать в себе истинное впечатление встречи. Его товарищ беспокойно вертел шеей, пытаясь установить косые глаза на лице Клима. Шли медленно, плечо в плечо друг другу, не уступая
дороги встречным прохожим. Сдержанно отвечая на быстрые вопросы Макарова, Клим спросил о Лидии.
Самгин старался выдержать тон объективного свидетеля, тон человека, которому
дорога только правда, какова бы она ни была. Но он сам слышал, что говорит озлобленно каждый раз, когда вспоминает о царе и Гапоне. Его мысль невольно и настойчиво описывала восьмерки вокруг царя и попа, густо подчеркивая ничтожество
обоих, а затем подчеркивая их преступность. Ему очень хотелось напугать людей, и он делал это с наслаждением.
Пользуясь восторженным полетом молодой мечты, он в чтение поэтов вставлял другие цели, кроме наслаждения, строже указывал в дали пути своей и его жизни и увлекал в будущее.
Оба волновались, плакали, давали друг другу торжественные обещания идти разумною и светлою
дорогою.
— Да чего представлять: вы
оба пришли одной
дорогой и
оба знаете, кто вы! — отвечал тот.
Сегодня я ночевал на Ноктуйской станции; это центр жительства золотоприискателей. Тут и
дорога получше, и все живее, потому что много проезжих. Лена делается уже; в ином месте и версты нет, только здесь выдался плес, версты в две. Берега, крутые
оба, сплошь покрыты лесом.
Спросили, когда будут полномочные. «Из Едо… не получено… об этом». Ну пошел свое! Хагивари и Саброски начали делать нам знаки, показывая на бумагу, что вот какое чудо случилось: только заговорили о ней, и она и пришла! Тут уже никто не выдержал, и они сами, и все мы стали смеяться. Бумага писана была от президента горочью Абе-Исен-о-ками-сама к
обоим губернаторам о том, что едут полномочные, но кто именно, когда они едут, выехали ли, в
дороге ли — об этом ни слова.
С тех пор они
оба развратились: он — военной службой, дурной жизнью, она — замужеством с человеком, которого она полюбила чувственно, но который не только не любил всего того, что было когда-то для нее с Дмитрием самым святым и
дорогим, но даже не понимал, что это такое, и приписывал все те стремления к нравственному совершенствованию и служению людям, которыми она жила когда-то, одному, понятному ему, увлечению самолюбием, желанием выказаться перед людьми.
Давид был тем же матушкиным сынком, как и Виктор Васильич; эти молодые люди весело шли по одной дорожке, и у
обоих одинаково было парализовано самое
дорогое качество в каждом человеке — воля, характер.
Давно ли вся эта комната была для него
дорогим уголком, и он все любил в ней, начиная с
обоев и кончая геранями и белыми занавесками в окнах.
Были выписаны мастера-специалисты из Петербурга и Варшавы; оттуда же партиями получалась
дорогая мебель,
обои, драпировки, ковры, бронза, экипажи и тысячи других предметов, необходимых в обиходе богатого барского дома.
— А зачем «сохрани»? — все тем же шепотом продолжал Иван, злобно скривив лицо. — Один гад съест другую гадину,
обоим туда и
дорога!
Принял я его полтину, поклонился ему и супруге его и ушел обрадованный и думаю
дорогой: «Вот мы теперь
оба, и он у себя, и я, идущий, охаем, должно быть, да усмехаемся радостно, в веселии сердца нашего, покивая головой и вспоминая, как Бог привел встретиться».
15 августа, в 9 часов утра,
оба наши отряда разделились и пошли каждый своей
дорогой.
Река Ольга состоит из 2 речек одинаковой величины со множеством мелких притоков, отчего долина ее кажется широкой размытой котловиной. Раньше жители поста Ольги сообщались с заливом Владимира по тропе, проложенной китайскими охотниками. Во время русско-японской войны в 1905 году в заливе Владимира разбился крейсер «Изумруд». Для того чтобы имущество с корабля можно было перевезти в пост Ольги, построили колесную
дорогу. С того времени между
обоими заливами установилось правильное сообщение.
Оба грудью, без связей, без знакомств пролагали себе
дорогу.
Оба рано привыкли пробивать себе
дорогу своей грудью, не имея никакой поддержки; да и вообще, между ними было много сходства, так что, если бы их встречать только порознь, то
оба они казались бы людьми одного характера.
Если роды кончатся хорошо, все пойдет на пользу; но мы не должны забывать, что по
дороге может умереть ребенок или мать, а может, и
оба, и тогда — ну, тогда история с своим мормонизмом начнет новую беременность…
Оба эти дома стояли пустые, внаймы они не отдавались, в предупреждение пожара (домы были застрахованы) и беспокойства от наемщиков; они, сверх того, и не поправлялись, так что были на самой верной
дороге к разрушению.
— Намеднись такая ли перестрелка в Вялицыне (так называлась усадьба Урванцовых) была — как только до убийства не дошло! — сообщал кто-нибудь из приезжих гостей. — Вышли
оба брата в березовую рощу грибков посбирать. Один с одного конца взялся, другой — с другого. Идут задумавшись навстречу и не замечают друг друга. Как вдруг столкнулись. Смотрят друг дружке в глаза — он ли, не он ли? — никто не хочет первый
дорогу дать. Ну, и пошло тут у них, и пошло…
— Это тесть! — проговорил пан Данило, разглядывая его из-за куста. — Зачем и куда ему идти в эту пору? Стецько! не зевай, смотри в
оба глаза, куда возьмет
дорогу пан отец. — Человек в красном жупане сошел на самый берег и поворотил к выдавшемуся мысу. — А! вот куда! — сказал пан Данило. — Что, Стецько, ведь он как раз потащился к колдуну в дупло.
Кум, несмотря на всегдашнее хладнокровие, не любил уступать ей и оттого почти всегда уходил из дому с фонарями под
обоими глазами, а
дорогая половина, охая, плелась рассказывать старушкам о бесчинстве своего мужа и о претерпенных ею от него побоях.
Дело это сразу пошло не настоящей
дорогой. Мне казалось, что этот рослый человек питает неодолимое презрение к очень маленьким мальчикам, а я и еще один товарищ, Сурин, были самые малые ростом во всем пансионе. И
оба не могли почему-то воспринять от Пашковского ни одного «правила» и особенно ни одной «поверки»…
Между административными центрами
обоих округов, Александровским постом и Рыковским, по кратчайшей
дороге с перевалом через Пилингу считается 60, а через Арковскую долину 74 версты.
Она вышла из-за поворота дорожки и прошла мимо
обоих говоривших спокойно и с высоко поднятою головой. Максим с невольной торопливостью подобрал свой костыль, чтобы дать ей
дорогу, а Анна Михайловна посмотрела на нее с каким-то подавленным выражением любви, почти обожания и страха.
Оба они шли привычным шагом, подняв незрячие лица кверху, как будто разыскивая там свою
дорогу.
Он пошел по
дороге, огибающей парк, к своей даче. Сердце его стучало, мысли путались, и всё кругом него как бы походило на сон. И вдруг, так же как и давеча, когда он
оба раза проснулся на одном и том же видении, то же видение опять предстало ему. Та же женщина вышла из парка и стала пред ним, точно ждала его тут. Он вздрогнул и остановился; она схватила его руку и крепко сжала ее. «Нет, это не видение!»
Ровно через неделю после выбора ходоков Тит и Коваль шагали уже по
дороге в Мурмос. Они отправились пешком, — не стоило маять лошадей целых пятьсот верст, да и какие же это ходоки разъезжают в телегах? Это была трогательная картина, когда
оба ходока с котомками за плечами и длинными палками в руках шагали по стороне
дороги, как два библейских соглядатая, отправлявшихся высматривать землю, текущую молоком и медом.
— Ничего, ничего,
дорогая Любочка, — быстро прошептал Лихонин, задерживаясь в дверях кабинета, — ничего, сестра моя, это всё люди свои, хорошие, добрые товарищи. Они помогут тебе, помогут нам
обоим. Ты не гляди, что они иногда шутят и врут глупости. А сердца у них золотые.
— И не говори уж лучше! — сказала Мари взволнованным голосом. — Человек только что вышел на свою
дорогу и хочет говорить — вдруг его преследуют за это; и, наконец, что же ты такое сказал? Я не дальше, как вчера, нарочно внимательно перечла
оба твои сочинения, и в них, кроме правды, вопиющей и неотразимой правды — ничего нет!
Опасность миновала, все ужасы этой ночи прошли без следа, и им
обоим весело и легко было идти по белой
дороге, ярко освещенной луной, между темными кустарниками, от которых уже тянуло утренней сыростью и сладким запахом освеженного листа.
Около пяти столетий назад, когда работа в Операционном еще только налаживалась, нашлись глупцы, которые сравнивали Операционное с древней инквизицией, но ведь это так нелепо, как ставить на одну точку хирурга, делающего трахеотомию, и разбойника с большой
дороги: у
обоих в руках, быть может, один и тот же нож,
оба делают одно и то же — режут горло живому человеку.
Поэтому скажу тебе кратко, а ты когда-нибудь и вспомнишь слова философа Тыбурция: если когда-нибудь придется тебе судить вот его, то вспомни, что еще в то время, когда вы
оба были дураками и играли вместе, — что уже тогда ты шел по
дороге, по которой ходят в штанах и с хорошим запасом провизии, а он бежал по своей оборванцем-бесштанником и с пустым брюхом…
— Все — ей одной? Ну — это ваше счастье. Только смотрите не продешевите вашего имения! Будьте благоразумны и тверды. Не увлекайтесь! Я понимаю ваше желание быть как можно скорее мужем Джеммы… но осторожность прежде всего! Не забудьте: чем вы
дороже продадите имение, тем больше останется вам
обоим — и вашим детям.
Рядом с А.П. Лукиным писал судебный отчет Н.В. Юнгфер, с которым я не раз уже встречался в зале суда на крупных процессах. Около него писал хроникер, дававший важнейшие известия по Москве и место которого занял я: редакция никак не могла ему простить, что он доставил подробное описание освящения храма Спасителя ровно за год раньше его освящения, которое было напечатано и возбудило насмешки над газетой. Прямо против двери на темном фоне
дорогих гладких
обоев висел единственный большой портрет Н.С. Скворцова.
Николай Всеволодович опять молча и не оборачиваясь пошел своею
дорогой; но упрямый негодяй все-таки не отстал от него, правда теперь уже не растабарывая и даже почтительно наблюдая дистанцию на целый шаг позади.
Оба прошли таким образом мост и вышли на берег, на этот раз повернув налево, тоже в длинный и глухой переулок, но которым короче было пройти в центр города, чем давешним путем по Богоявленской улице.
Оба стояли некоторое время друг против друга. Петр Степанович повернулся и самоуверенно направился прежнею
дорогой.
Он мне открыл, что вас колеблет великая мысль, пред которою мы
оба с ним совершенно ничто, но что я все-таки у вас поперек
дороги.
Точно так же
оба сада были обнесены частоколом, а теперь и они слились с проезжей
дорогой: всякий входи и въезжай куда хочешь.
Глубокая грусть изображалась на лице Коршуна. Перстень слушал и молчал.
Оба разбойника сели на краю
дороги.
— Элдар, — прошептал Хаджи-Мурат, и Элдар, услыхав свое имя и, главное, голос своего мюршида, вскочил на сильные ноги, оправляя папаху. Хаджи-Мурат надел оружие на бурку. Элдар сделал то же. И
оба молча вышли из сакли под навес. Черноглазый мальчик подвел лошадей. На стук копыт по убитой
дороге улицы чья-то голова высунулась из двери соседней сакли, и, стуча деревянными башмаками, пробежал какой-то человек в гору к мечети.
…Ему приятно к нам ходить, я это вижу. Но отчего? что он нашел во мне? Правда, у нас вкусы похожи: и он, и я, мы
оба стихов не любим;
оба не знаем толка в художестве. Но насколько он лучше меня! Он спокоен, а я в вечной тревоге; у него есть
дорога, есть цель — а я, куда я иду? где мое гнездо? Он спокоен, но все его мысли далеко. Придет время, и он покинет нас навсегда, уйдет к себе, туда, за море. Что ж? Дай Бог ему! А я все-таки буду рада, что я его узнала, пока он здесь был.
Когда она отвернулась, уходя с Ботвелем, ее лицо — как я видел его профиль — стало озабоченным и недоумевающим. Они прошли, тихо говоря между собой, в дверь, где
оба одновременно обернулись взглянуть на меня; угадав это движение, я сам повернулся уйти. Я понял, как
дорога мне эта, лишь теперь знакомая девушка. Она ушла, но все еще как бы была здесь.
Несколько дней пред тем они ехали вместе из Каргале в Берду, будучи
оба пьяны, и
дорогою поссорились.